Книга Эффект бабочки  - Мария Акулова

– Глеб Юрьевич! – Пир подошел к их столику, протянул руку. Прежде чем ответить на рукопожатие, Глеб окинул его серьезным взглядом.

Чего уж греха таить? Ему не понравилось видеть бабочку в компании Пирожка. Не так, чтоб прям тут же бить ему морду – не за что, но осадочек остался. 'Осадочек', который лег ровным слоем поверх приличного такого 'осадища' по результатам проверки в Баттерфляе.

– Познакомься, это Евгений Пир, управляющий в Баттерфляе, – собеседник кивнул, протянул руку, тоже здороваясь, представился, а Глеб на пару секунд отвлекся, чтобы встретиться взглядом с бабочкой.

Шпионка следила за происходящим, маскируясь с помощью бокала. Любопытная. Так почему не подошла? Наконец познакомились бы.

Хотя Глеб быстро отбросил подобные мысли. Познакомиться с ней, как со спутницей Пирожка, не хотелось.

– А вы здесь…

– Отдыхаем, – Пирожок обернулся в сторону своего столика, подмигнул Насте. Та чуть не подавилась, бедняге пришлось ставить бокал на стол и прокашливаться. Глеб же, увидев такую реакцию, фыркнул, а потом кашлянул пару раз, не давая себе расплыться в улыбке. Ему польстило, что она отреагировала на фамильярный жест Пирожка именно так.

– А мы работаем, – нет, сдержать улыбку не получилось, когда Глеб возвел глаза к лицу Пира, сиял ярче пятака. И пусть Женя не поймет, почему работодатель светится, это тоже не расстроило. Вот заигрывай девушка с Пиром весь вечер, тогда Имагин, может, расстроился бы.

– Удачно поработать, а я тогда…

– Иди-иди, – Глеб улыбнулся еще шире, вновь смотря на спутницу Пирожка. – Бабочке привет.

– Передам.

Пир откланялся, закрывая собой весь обзор. Хочешь не хочешь, пришлось перевести взгляд на собеседника.

– Кто она? – он же, склонившись к столу, заговорщицки подмигнул.

– Бабочка.

– В смысле?

– Танцует в Баттерфляе.

– Стриптиз, что ли?

Глеб фыркнул, почему-то разозлившись.

– Нет.

– Ладно, – холодность тона собеседника проняла, настаивать на дальнейшем разговоре он не стал. Замолчал… на пару секунд. – Но у тебя с ней что-то…

– У меня с ней контракт. Подписывал Пирожок, этот штрих, – Имагин еле заметно кивнул в сторону все того же столика, – но клуб мой и деньги плачу я, потому…

– Потому по ресторанам она ходит не с тобой.

– А должна со мной?

– Ну… Судя по тому, как мило вы играете в гляделки, ты не против, да и она…

– Ладно, все. Ты устал, тебе нужно отдохнуть, тебя дома ждет жена, дети…

Знал же, стервец, на что давить. Собеседник застонал, запуская пальцы в непослушные волосы.

– Идем? – расплатившись по счету, мужчины встали.

***

– О чем вы говорили? – задать вопрос Настя попыталась максимально спокойно и лениво. Вроде как ей это совсем даже не интересно, ни капельки не важно, в голове не роится туча мыслей, о том, почему этот гад улыбался, глядя на нее. Не этот… тот.

– Поздоровались просто, – воспользовавшись растерянностью девушки, Женя наконец-то сцапал ее за руку, потянул к губам, чтобы облобызать вдоль и поперек. Облобызал, Настя даже вырываться не пыталась, только почувствовала жар, когда мимо, не обратив никакого внимания, прошли мужчины с соседнего столика.

– А они что тут…

– Воскресенье, Настена, все отдыхают. Кто отработал, отдыхает, и кто палец о палец не ударил, а только указания раздавал, тоже отдыхает.

Нет, Женя определенно любил и ценил себя куда больше, чем это было задумано природой. Умение похвалить себя на ровном месте – его конек.

– Может, поедем уже? – он отпустил девичью руку, заглянул в зеленые глаза. – А?

– Да, хорошо, – Настя кивнула, нервно улыбаясь. Ну вот, скоро настанет время самой ответственной части мерлезонского балета – акт по отшиванию Женечки.

Им тоже принесли счет, Пирожок расплатился, побаловав официанта щедрыми чаевыми, которые Настя обязана была заметить и отметить, встал, предложил руку.

Выходя из помещения, Веселова бросила еще один взгляд на место, с которого за ней велась слежка. Интересно, сиди она сегодня за тем столиком, вечер оказался бы таким же бездарно потраченным или нет?

Отмахнувшись от глупой мысли, она обернулась.

***

– Передавай своим женщинам привет, – Глеб протянул руку, вполне искренне улыбаясь собеседнику.

– Передам. Снежа, кстати, приглашала тебя к нам на дачу. У папы рыба, Марина озверела – записалась на кулинарные курсы, теперь кашеварит что-то невообразимое, но местами вкусное, ну и воздух…

– Спасибо за приглашение, приеду.

– Тогда до встречи, – Марк кивнул, направляясь к машине. Обернулся уже рядом с дверью, усмехнулся, поднимая вверх телефон. – Знаешь, как говорят? Не поминай всуе…

Глеб прищурился, пытаясь рассмотреть изображение на экране мобильного.

Фотография классная – все девичье царство Самойлова младшего в полном составе. Снежана с Полиной на руках и корчащая рожу Катя сбоку. Аж немного завидно.

– Да, солнце, – Марк взял трубку, забираясь в машину.

Забыв о Глебе окончательно, Самойлов вырулил с парковки, что-то терпеливо объясняя жене по телефону.

Завидно, конечно, но не настолько, чтоб тут же мчать в загс и строгать детей. Успеется еще. А если нет… Фиг с ним.

Пока у него и других развлечений полно, например…

***

– Так плохо? – Женя сочувственно смотрел на пытающуюся как можно артистичней морщиться Настю. Головная боль, она такая. Помогает не только в семейной жизни, но и задолго до.

– Давление, Жень. Таблетки не помогут, нужно просто полежать, пройдет… – почему-то вспомнилось, как в детстве, на тренировках, когда их жестоко тянули, преподавательница запрещала морщить лоб. Мол, сложно? А ты сделай так, чтоб ни один человек в мире не догадался, как ты страдала, чтобы потом блистать.

Потом, как бы больно ни было на тренировках и в жизни, Настя никогда не морщилась, не выдавала эмоций, оставалась, возможно, излишне холодной и неправдоподобно спокойной, теперь же картинно страдала за все непролитые слезы и сдержанные стоны. Не поверить Женечка просто не мог.

– Может я провожу?

– Не надо, – Настя ответила будто через силу, накрывая рукой вроде как болезный лоб. – Я сама…

– Ну хоть позвони, когда дойдешь…

– Конечно… И спасибо тебе за вечер, – желая побыстрее смотаться с импровизированной сцены ее личного спектакля, Настя потянулась к Жениной щеке, клюнула, а потом слишком резво, как для безнадежно больной, выскочила из машины.